Непробиваемая

[lauretka.livejournal.com]

Переговоры о встрече матери ефрейтора Агеева с сыном начались сразу же после публикации на сайте «Новой» обращения к президенту Украины. Светлана Агеева просила Петра Порошенко содействовать в личном свидании с сыном. В тот же день на меня вышли представители администрации Порошенко и сообщили, что решение о свидании солдата с матерью принято.

В дорогу Агееву собирали всем селом Топчихой и всей ее школой. «Кто по двести рублей, кто по 300 приносил, — рассказывает женщина. — Много разве насобираешь, когда учителя наши по 10 тысяч рублей получают».

Билет на самолет до Москвы Агеевой купили журналисты местного медиахолдинга «Алтапресс». Дальше вдвоем мы могли бы сесть с ней на прямой поезд до Харькова и оттуда на машине за 3,5 часа добраться до Старобельска. Но прямо перед покупкой билетов выяснилось, что у Агеевой нет загранпаспорта. В виде исключения официальная украинская сторона согласилась пустить женщину по внутреннему российскому паспорту. Но, как мы узнали через свои источники, проблемы у нее, скорее, могли возникнуть при пересечении российской границы. Более того — еще на Алтае, незадолго до вылета в Москву, Агеевой звонили из ФСБ и дали понять, что служба знает о ее планах и такую самодеятельность не приветствует.

«Зачем вам такие приключения? Вы же знаете, что происходит там, куда вы собираетесь», — говорил ей человек, представившийся сотрудником местного УФСБ. «Говорил таким вкрадчивым приятным голосом. Не по себе мне как-то стало. Будто меня раздели и все видят», — вспоминает Агеева.
На территорию Украины в итоге мы попали, делая большой крюк, через Беларусь дневным поездом Минск—Харьков. Всю дорогу Агеева с тревогой и любопытством смотрит в окно. «Никогда тут не была, а на Украине аж с 1976 года не была, как люди живут, даже не представляю». Белорусские пограничники долго разглядывают наши паспорта. Документы изучает уже третий по счету сотрудник: сначала при помощи лампы, а затем увеличительного стекла. В какой-то момент кажется, что наша затея с объездом границы обречена. Но вот белорусы сообщают, что документы в полном порядке. «Но, может быть, украинцам что-то не понравится», — говорит девушка-пограничник.

Через полчаса наш поезд замедлился на пограничной украинской станции Хоробичи. Светлана Агеева начала креститься: вдоль вагона шли люди в камуфляже и с собакой. «Волнуюсь очень, — сказала Агеева. — А вдруг нас сейчас…» «Что именно?» — спросил я. «Что-нибудь, — сказала женщина. — Возьмут и все. Обидно, сына не увижу». «Не бойтесь. Может, поселят рядом», — вырвалось у меня не к месту. Агеева снова перекрестилась. Но люди с собакой так и не появились в вагоне, зато пришел один из руководителей погранотряда — на украинском языке рассказал о порядке краткосрочного пребывания и пожелал скорейшего свидания.

— Очень приятный юноша, — заявила Агеева.

— А вы что ожидали?

— Боялась агрессии какой-то. Почитаешь комментарии, что иногда пишут, показывают…

— До сих пор смотрите «Соловьева—Киселева»?

— Да что вы прицепились к ним? — не выдержала Агеева. — Соловьев, Киселев… Ну нету у меня больше других каналов, два канала только показывают! Раньше приставка была, десять каналов работало, мне их вот так хватало, а потом совсем не до того стало… Приеду сейчас, может, опять приставку поставлю. НТВ, «Культуру»…

— А «Би-би-си»?

— Это я в молодости любила, прямо на английском слушала… А сейчас и времени нет совсем: работа, дети, — и зарабатываешь только на еду и коммунальные платежи, и больше ничего не остается, да и сил не остается, какое там «Би-би-си».

— А отдыхать куда ездите?

— В Казахстан раньше часто ездила к друзьям, в Барнаул вот ездим к старшему сыну, внукам…

— Отдыхать?

— Ну и отдыхать, — вздыхает Агеева.
В Харькове нас встречают представители СБУ. После короткого отдыха мы выезжаем на микроавтобусе в Старобельск, вместе с нами — съемочные группы трех европейских информагентств. Журналист Bild по-английски спрашивает Агееву, как она себя чувствует. «Вери гуд», — чеканит учительница английского так, что репортер больше ничего не спрашивает. Всю дорогу Агеева молчит, оглядывая то присутствующих, то виды из окна. «Когда вернусь, начну рассказывать, что видела, и никто в селе не поверит. Скажут, завербовали, одурманили, уже представляю разговоры. Ну и ладно!»

В СИЗО Старобельска нужно пройти формальную процедуру — написать заявление на свидание и передачку. Агеева заполняет бланк в кабинете начальника изолятора Михаила Череватого, высокого мужчины средних лет в форме подполковника. Пока она пишет, Череватый просит меня сфотографировать их с Агеевой на его телефон. «История — штука интересная, — говорит Череватый. — Вы знаете, например, что несколько дней Старобельск был столицей Украины? А в здании нашего СИЗО раньше был пивзавод? История по-всякому поворачивается». Сама Агеева уже не обращает внимания на разговоры и журналистов. Совсем скоро — встреча с сыном.

Агеев появится в спортивных штанах и черной майке, немного растерянный. Перед встречей с мамой иностранные журналисты зададут ему несколько вопросов. Агеев вновь подтвердит, что в Луганской области оказался в качестве военнослужащего российской армии, но заметит при этом, что почти сразу после перехода границы заключил контракт уже с «ЛНР».

Мать:
— Вывод надо такой сделать, что не должны люди стрелять друг в друга. Не должны. Страны должны не воевать, а дружить. И чтобы наши политики подумали об этом, чтобы не создавались такие ситуации больше с нашими детьми.
Новая газета

Она вообще не понимает, кто на чью землю пришел. Для нее украинские солдаты в российском плену такие же, как ее сын оккупант, она не понимает разницы.
Может надо было ее на передовую свозить, в Авдеевку.. Или на наши военные кладбища, пусть бы прямо там украинским матерям в глаза сказала, что их детей убили не такие, как ее сын, а какие-то абстрактные политики.
Они уже не поймут, кто за три года не понял. Это бесполезно.

Comments

[lilith-le-fairy.livejournal.com]

Ну так Паулюс писал, что там не было укрсми. А я так и думала, что они приехали отдельно и встретили автобус.
И мать даёт интервью на улице, я так поняла укрсми.

[lauretka.livejournal.com]

Щас внимательно посмотрела - ТСН как раз показывает свои эксклюзивные кадры, репортерша говорит, что их съемочная группа - единственная, которая караулит под СИЗО. О том, что встреча может произойти именно тут им известно из своих источников.
В полдень подъехал автобус, из него вышла Агеева в сопровождении десятка журналистов: представитель российской газеты, иностранная пресса - все входят внутрь.
ТСН тоже внутри, они сняли свои эксклюзивные кадры встречи матери с сыном.
На микрофонах могу различить только Рейтерс и 1+1.
Дальше он отвечает на вопросы, которые озвучивает мужской голос на украинском языке.
Но у меня такое впечатление, что эти вопрос наложены в студии, переозвучены. На самом деле их там в зале задавал кто-то задавал другой.
Так же видно, что сюжет нарезан. Но это оправдано тем, что его сократили для новостного выпуска.
Дальше мать кому-то отвечает на улице. Может быть нескольким репортерам. Опять нарезано все. Кто задает вопросы не видно и не слышно - вырезано.
Хз. Я не смотрю телевизор именно из-за вот такой вот херни. Все время такое впечатление, что нужно следить за руками, как фокусы смотртишь,
Но то, что украинская пресса присутствует - это 100%.

[lilith-le-fairy.livejournal.com]

Вот. Тоже была удивлена, почему вопросы на украинском. И как будто бы звук другой.
Паулюс гнида. Это же надо так вывернуть.
Военные испугались мамаши и корреспондента Новой. Гы.