![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png)
![[community profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/community.png)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Меньше всего Путин мечтает о том, как въедет в поверженный Киев на БТРе цвета camouflage. Перед его внутренним взором стоит более завораживающая картина: вот он в окружении акварельных облаков медленно летит над Парижем, стоя на балконе белоснежного дирижабля (модель feuille de placage), а снизу в самых немыслимых позах рукоплещут восторженные парижанки. Уф, аж пот прошибает.
Меньше всего Путин боится третьей мировой. Раз америкосы хотят развязать, он не против, однако перед смертью побыкуем. Но его пугает мысль, что пиндосы накроют Кремль десантом со спутника, всех пришьют, его схомутают и засунут в Гуантанамо, а там запытают до седьмой лимфы, и даже Трамп-Обаме не позвонишь. На своих же надежды нет: как увидят морских котиков, летящих с неба на космических тросах, так рты и разинут: ух ты, блин, боевик! Русский солдат с разинутым ртом страшнее заснувшего на посту часового.
Больше всего Путин хочет, чтобы по нему осталась не память как о собирателе русской земли и даже не слава победителя однополюсного мира, а жаждет он одного – чтобы потомки о нем говорили: Путин всем нос утер. И в учебнике чтоб так писали. И на могиле пусть высекут навеки: Путин всем нос утер. Понятно, что поверху намалюют смолой: ПТН ПНХ, но это издержки мировой славы. Смолу вытрут, а всем нос утер останется.